Раиса Рацевич

Икона "Знамение Божией Матери"

Десятого декабря 1943 года последний раз в Знаменской церкви в Ивангороде торжественно была отслужена обедня иконе Знамение Божией Матери. Народу собралось много. Икона особо чтимая. Служили: Владыка Павел, священник, отец Евгений Яхонтов и протодьякон Юдик, обладатель великолепного баса.  Хор Знаменской церкви считался в Нарве хорошим хором, а тут их ожидала награда, которая была преподнесена самим Владыкой - наградной жетон, поэтому старались не на страх, а на совесть. Нстроение было приподнятое.

Знаменская церквь в Ивангороде

Вместе с тем, всех томило предчуствие прибижающихся решительных событий. Шла война, фронт в любой момент мог оказаться здесь. Молились горячо, кто за близких, любимых, сражавшихся на войне, кто за без вести пропавших, кто за тех, кто душу свою положил за други своя...

В середине января настоятель Евгений с амовона, после всеночного бдения, объявил об эвакуации города и закрытии храма. Поэтому призал прихожан в последний раз помолиться у иконы Знамения Божией Матери.
В Знаменской церкви, как и во всех церквях города Нарвы, работал "Дамский кружок" - который состоял из активных прихожанок. Нёс он благотворительную миссию. Помогал больным, помогал своим трудом церкви, но сам был то же не богат, потому, что бы собирать кое какие средства устраивали лотереи, а для собственного общения устраивали часщения на который каждая несла что-нибудь самой испеченое. Люди искали общения друг с другом и поэтому хорошо знали друг доуга. У каждой из нас болело сердце за будущее храма - уцелеет ли? А главное, волновала судьба (чудотвороной?) иконы Божией Матери. И вот два члена Дамского кружка Александра Николаевна Лукьянова и жена регента Анна Михаиловна Пекарева в последнюю минуту перед уходом из Нарвы с трепетом взяли икону, завернули её в плат и всю дорогу он Нарвы до Йыхви, под градом пуль, снарядов и бомб икона их хранила. 

23 января 1944 года, группа, в количестве 26 человек взрослых и детей, тронулась в путь. Впереди, ведя лошадь с дровнями, наполнеными общим скарбом и малолетними детьми, шел молодой мужчина Константин Лукьянов, женщины и дети посташе, с рюкзаками за плечами, тащили санки различной величины. В санках была одежда и пища. За собою вели корову. Выходить на шоссейную дорогу мы не могли, так как она вся была запружена военными немецкими машинами. Надо было перебраться на ту сторону реки Нарва, где жили родственники всех, кто присутствовал в этой группе беженцев. Казалось, что там, у реки, будет спокойнее, в стороне от шоссейных дорог.

В дорогу тронулись видимо поздновато.Фронт приближался к Нарве и это чувствовалось во всём. В воздухе стоял беспрервный гул, немцы спешно отсупали, заполняя машинами всю дорогу. Время было позднее. К ночи, и без того сильный, мороз крепчал. Нигде ни огонька. Но места знакомые и К. Лукьянов твердо вел всю группу по намеченному пути.  Замедляла ход корова, которая тут же шла за дровнями. Тащить её было тяжело, но и без неё было нельзя. Впереди была полная неизвестность, а тут пятьдесят процентов детей и больных и без молока было никак нельзя. Под покровом ночи перешли скованную льдом реку и вышли к знакомому месту, где и решили заночевать. Коня и корову поставили под навес, а сами спустились в погреб, так как там было безопаснее ибо снаружи начинал разыгрываться самый настоящий бой.  Первой в погреб внесли икону и начали молиться. Бой снаружи нарастал и было такое чувство, что с Ивангородского берега бъют по Нарвскому берегу. Совсем рядом рвались снаряды и шрапнель. Временами бой утихал. Всем казалось, что вот вот Нарва сдасться. Выходить наружу было страшно. Несколько дней и ночей провели в погребе, боясь показаться на глаза отступающим немцам.

Но немцы нас поздно вечером обнаружили и приказали немедленно убираться из города, пригрозив в противном случае расстрелять. Кое как одну ночь выторговали.  Какая ужасная это была ночь! Обстрел города усилился, стоял сплошной гул, снаряды рвались где то совсем рядом, казалось что вот вот снаряд угодит в наш дом. Полное молчание царило в погребе. Тогда Александра Николаевна Лукьянова, решив, что плакать по ней будет некому-малых детей у неё нет, в сопровождении второй смелой женщины, взяв икону Знаменской Божией Матери, тихонько вышли из погреба и, веря в силу Богородицы, стали обносить икону вокруг погреба. Оставшиеся затаили дыхание и думали, что они больше не вернутся. Какова же была радость всех, когда минут через двадцать обе женщины с иконой вернулись целыми и невредимыми. В то же время бой продолжался с неутихающей силой и этой же ночью было решено тронуться дальше от фронта. Так просидели эту страшную ночь. Когда наутро вышли из погреба, то онемели от того, что представилось взору. Земля вокруг погреба была изрыта снарядами, всюду были воронки, а сам погреб стоял целехонький. Разве это не чудо?  Ждать возобновления обстрела было некогда и все тронулись в путь. Кто-то вспомнил, что в путь тронулись не помолившись Богу. Немедленно вернулись обратно в погреб. Вынули бережно хранимую икону и жарко молились, твердо веря, что Богородица спасет. Неожиданно раздался оглушительный взрыв - где то рядом разорвался снаряд. Бой усиливался и дальше ждать было нельзя.

Снова всем обозом, под непрерывную стрельбу, тронулись в путь. Кругом всё горело и гудело. В воздух летели бревна, камни. Велся обстрел с противоположного берега. Боясь выйти на шоссейную дорогу, плутая, выбрались к Аувере. Бой остался позади, но неожиданно появились бомбардировщики. Как раз мы подошли к какой то стене, которая стала нашей защитой. Готовые слиться с ней,мы прижимались к холодному камню, а самолеты с ревом проносились над самыми нашими головами. Неожиданно, как и появились, самолеты улетели, а мы, воспользовавшись затишьем, двинулись дальше и уже шли по целине, а прилетешие самолеты бомбили стену с другой стороны, где находилась какая-то воинская часть. Шли некоторое время спокойно, если спокойным можно считать беспорерывную стрельбу и постоянный взрыв снарядов то здесь, то там. Наконец вышли на дорогу, блуждание по целине кончилось, но не надолго. Сначала послушплся гул, который быстро нарастал. Наконец мы увидели: к нам приближался на полном ходу огромный танк "Тигр" Он бещено мчался по дороге, а нас просто смело всех в кювет. Хорошо, зима была снежная, никто не пострадал. Мы барахтались в кювете в снегу со своими санками и рюкзаками. Сани перевернулись, но лашадь и корова остались целыми. Снова началось странствие по заснеженному полю, пока нам не удалось выйти на лесную дорогу. Обоз неторопливо двигался подальше от фронта к намеченой цели - городу Йыхви, где наши пути расходятся: одни предполагали добираться до Кохтла-Ярве, а другие до Сомпа. По пути нас догнала военная машина. Обогав нас сначала, она притормозила и устроилась в хвосте нашего обоза. Все струхнули - чтобы это могло значить? Время военное, фронт рядом, всего можно было ожидать. Вскоре всё стало ясно. Над дорогой появился бомбардирощик. Летчики, не обратив вримание на наш обоз, полетели дальше, искать военные цели. С исчезновением бомбардировщика, военная машина развернулась и помчалась в сторону Нарвы, где через некорое время началась бомбардировка. А мы продолжили свое неспешное передвижение. По дороге нам встретился хутор. Мы, до смерти усталые, хотели войти. Но вышел хозяин, эстонец. Увидев, что нас много стал говорить, что  у него ничего нет и он не может пустить нас к себе. Когда мы попросили воды, он указал на колодец и сказал: "Пейте оттуда." На улице трещал мороз, вода в колодце была холодная как лед. Но ничего, пришлось пить эту воду, но опять чудо: никто из нас не простудился и даже не кашлял! Уходить от хутора не хотелось, от усталости и от бессонной ночи все ослабели - хотелось спать. Наконец хозяин хутора договорился с Лукьяновым: если он поможет заколоть свинью, мам с детьми он пустит переночевать в сарае на сене. Долго они возились, пока не закололи борова. Костя распряг лошадь и вместе с коровой ввёл их под навес, дав сена. Забрал женщин и детей, повел их в сарай. Остальные стояли на улице и ждали. Наконец он вернулся и сказал: "Рядом с нашим сараем ещё один стоит. Там сено, идите и располагайтесь там". Мы не заставили его повторять дважды. Мигом забрались в сарай, зарылись в сено и крепко заснули.

На следующее утро, помолившись перед Святой иконой, пустились в дорогу и тут произошла встреча с машиной, полной беженцев из Нарвы. Кое кто был нам знаком. Узнав о том, что с нами икона Знамение Божией Матери, стали просить остановиться и помолиться. На дороге появился хутор и он оказался пустым. Внеся икону и чувствуя, что самое страшное осталось позади, все с благодарностью возносили свои молитвы. Среди нас были прекрасные церковные певцы, которые сопровждали наши молитвы. С воодушевлением пели все, кто знал молитвы, но более всего: "Царица моя Преблагая, надежда моя Богородица!" Машина с нарвитянами вскоре умчалась и благополучно прибыла в Таллин. Остальные же, доехав до Йыхви, разошлись. Пекаревы с иконой и санкакми, тронулись в Кохтла-Ярве, другие с лошадью, коровой и санками, отправились в Сомпа.

Живя в Сомпа, в первую же субботу поспешили в Кохтла-Ярве увидеть и помолиться Богородице, где хранилась икона  нашей Заступницы. Иван Дмитриевич Пекарев устроился при церкви, жил в сторожке, икону очень берёг.

Время было беспокойное, боясь надругательства или хищения, икону держал дома и каждый раз к богослужению приносил её в храм. И каждый раз в субботу и воскресенье неодолимая сила влекла его в Храм, увидеть и поклониться иконе Знамения Пресвятой Богородице.

Когда из Таллна от Владыки Павла пришел указ вернуть икону в Нарву, нас это очень взволновало и расстроило до слез. Но мы понимали, что икона из Нарвы и должна быть в Нарве.

Теплым летним днем, с трудом достав грузовую открытую машину, человек 12 поехало проводить икону. Прихожане Кохтла-Ярвской церкви со слезами и пением провожали её. В Нарве в это время готовились к встрече. Думали выйти крестным ходом на встречу иконы, но не знали времени приезда и терпеливо ждали на паперти. Но как только появилась машина с иконой, как навстречу ей с иконой Николая Чудотворца вышел настоятель Воскресенского собора, отец Яков Тимофеев. Бережно сняв икону под пение молитвы "Царица моя Преблагая"... внесли её в Храм и отслужили Молебен. Приехавшие и проводившие икону плакали.

Воскресенский собор в Нарве

В последствии, Иван Дмитриевич Пекарев устроился в Воскресенский собор регентом, а пережившите это странствие из Ивангорода до Сомпа и обратно в Нарву каждый год приезжали в Нарву на праздник "Знамение".

К 1990 году, когда писались эти заметки, многие из них умерли. Недавно похоронили Елену Петровну Аксенову, прекрасную церковную певицу. Жива ещё свидетельница всего Антонина Петровна и её сестра. Дочь Антонины Петровны - Елена Константиновна, которая девочкой ощутила на себе в этом походе всю благодать и милость Божией Матери, со слов которой, живой свидетельницы всего произошедшего, и написано это повествование.