Глазами журналиста и актера

С. В. Рацевич 

(Из виденного и пережитого) 

11. Первая оккупация немцами Нарвы. 

Рано утром 4 марта 1918 года по запорошенным снегом улицам еще не успевшей проснуться Нарвы со стороны Ревельского шоссе появились немецкие разведчики-велосипедисты. Вслед за ними следовали кавалерийские части и артиллерия. 
Город был захвачен без сопротивления частями Красной гвардии, ночью отступившей в сторону Ямбурга. 
Начались преследования, аресты и заключения в тюрьмы большевиков, деятелей рабочего движения, тех, кто открыто выказывал недовольство появлением немцев. По городу был объявлен комендантский час. Из учреждений, где делопроизводство частично перешло на немецкий язык, увольнялись нелояльно настроенные эстонцы и русские. 
Городское население буквально голодало. Прекратилось снабжение продуктами первой необходимости. Крестьяне ничего не доставляли на базар, так как везти было нечего, - немцы реквизировали по деревням скот, хлеб, сельскохозяйственные продукты. Нарвские мануфактуры прекратили продажу своих изделий. Производственные станки целиком вывозились в Германию. Многие семьи с детьми оказались на улице. Их выселяли, чтобы предоставить жилище немецким офицерам и солдатам. 
В Нарвскую гимназию поступило распоряжение, по которому ученикам под угрозой исключения запрещалось ношение фирменных фуражек с кокардой – две дубовые ветки с буквами – НГ. Учащиеся ответили на это своеобразной демонстрацией протеста. На Вышгородской улице собралась большая толпа гимназистов во главе с учеником гимназии Валентином Рединым, на голове которого вместо гимназической фуражки красовался цилиндр (род шляпы с высоким цилиндрическим верхом и узкими полями), найденный в гардеробе отца. 
Вспомнив популярного в то время французского киноактера Макса Линдона, выступавшего всегда в цилиндре, молодежь шла по улице и скандировала: 
«Мы все, как Макс Линдон, станем носить цилиндры!» 
Так они дошли до гимназии, где их встретил разгневанный инспектор гимназии Карл Карлович Галлер. Цилиндр с головы Редина полетел на мостовую и был раздавлен. В дневнике появилась двойка по поведению, родители вызваны в гимназию. 
Благодаря урокам немецкого языка, которые давала моя мать, наше материальное положение значительно улучшилось. На объявление, вывешенное мною в центре города, пришло несколько учеников солидного возраста, которым требовалось знание немецкого языка на работе и, что самое удивительное, в качестве учеников, пожелавших изучать русский язык, пришли два немецких фельдфебеля… Mать договорилась с ними, что вместо денег они будут приносить хлеб, маргарин, мармелад. Занимались они старательно, с большим усердием, уроки не пропусками и с благодарностью приносили иногда кусочек колбасы или сыра, а один раз захватили с собой бидон с керосином, так что мы имели возможность зажигать по вечерам керосиновую лампу. 
В середине ноября 1918 года по городу пошли слухи о предстоящем отступлении немцев. За рекой всё чаще слышалась артиллерийская стрельба. Немецкие фельдфебели продолжали аккуратно ходить на уроки. На вопрос мамы, правда ли, что немцы собираются покинуть Нарву, они не говорили ни да, ни нет. Обычно веселые и жизнерадостные, наши ученики преобразились. Исчезло хорошее настроение, которое сменилось молчаливой сосредоточенностью. В один из учебных дней они на занятия не пришли и мы их больше не видели. 
После 20 ноября на запад, в сторону Ревеля, обычно в ночную пору, по булыжной мостовой постоянно гремели колеса повозок отступающих немцев.